МАСТЕР ОГНЕННОЙ ФИНИФТИ УЗОРЫ СУДЬБЫ ЛЮДМИЛЫ КРАВЧЕНКО
Татьяна Чернова
Известное в мире слово «эмаль» в старославянском языке имеет другое название — «финифть». Финифть — искусство древнее, сродни магии, а потому не всякому в руки дается. Давно подмечено, что выбор художника подчас бессознателен, интуитивен.
Кто знает, зачем на самом деле нарисовал злополучный квадрат Малевич? Вот и Людмила Кравченко не смогла объяснить, почему она занялась именно финифтью, таким трудным — скорее, мужским, нежели женским — делом.
Похоже, что Кравченко дерзнула на соперничество с природой, сама еще не сознавая высокой меры ответственности задуманного. Ее художественные миниатюры о красоте земли поражают своей необычностью. Мало придумать и исполнить эскиз: чтобы рисунок стал ярче, выразительнее и долговечнее, его необходимо «зарумянить», как пирог в русской печке. А для этого требуется знать технику обжига. Людмилу Ивановну это не остановило. Думаю, что корни упорного и трудолюбивого характера не только от предков (в ее родословной — немыслимая смесь европейских кровей), но и в тяжелейшем, суровом детстве. Так случилось, что ее мать в пору Отечественной войны — совсем еще молодая женщина — оказалась в оккупации на курской земле. Любовь не спрашивает разрешения…
И у нее родилась дочь от немецкого офицера, которую назвали Людмилой. Война на короткий миг соединила офицера инженерных войск немецкой армии и русскую красавицу. Победа навсегда разъединила их судьбы. Их обеих — и внучку, и «врага народа» дочку — спасла бабушка.
Втроем они путешествовали по Руси, нигде подолгу не задерживаясь, постоянно меняя адреса. То было вынужденное бегство, но только так можно спастись от преследования режима.
— И все равно детство — счастливая пора, — вспоминает Людмила Ивановна. — У меня не было ни игрушек, ни книжек, но меня всегда окружала природа… Мама водила меня по руинам древних церквей и заброшенным старинным усадьбам, то были тургеневские и аксаковские места необычайной красоты. В природе я черпала вдохновение. В любом цветке или камушке виделись фантастические рисунки. Я и сегодня радуюсь каждому
дню и удивляюсь каждому явлению — старому дубу в английском парке или таинственному узору морской ракушки. Все, что я умею выразить, — мне дала русская природа…
Только после смерти Сталина маме удалось найти работу, а дочка смогла (с опозданием) пойти в школу. Затем — шесть лет жизни в детском доме. После — работа на химическом заводе. Вышла замуж, родила сына и дочь. В Пермь супруги Людмила и Владимир Кравченко (это ее фамилия по мужу) приехали на лакокрасочный завод. Молодые специалисты были нарасхват, а эту пару с юга России в первую очередь интересовала работа. Заводской опыт смешивания красок оказался бесценным для будущего. А оно постучалось в судьбу неожиданно. В 1970-е в Перми создавался ювелирно-гранильный завод. Новое производство тоже нуждалось в квалифицированных кадрах. И энергичный директор, выпускник геологического факультета Пермского университета Игорь Залкинд с ходу пригласил Людмилу и Владимира Кравченко к себе. Эти молодые ребята ему понравились: талант видно сразу.
— Я еще не рассчиталась на лакокрасочном, а мне уже начисляли зарплату на гранильном. Залкинд хотел, чтобы на заводе развивалось производство ювелирных изделий из уральского местного камня. Собственно, с Кравченко и начинался первый и единственный в Прикамье цех по росписи камня. Потом дело дошло и до горячей эмали — финифть стала главной «фишкой» завода.
Производство это было абсолютно новым, а потому все рождалось в муках, путем проб и ошибок. Впрочем, к чести супругов Кравченко, неудач оказалось куда меньше, чем побед. С первых шагов расписные брошки и подвески Людмилы Кравченко стали пользоваться колоссальным успехом у местных модниц. Искусствоведы даже заговорили о соперничестве Перми с Ростовом Великим, где существовало свое старинное производство финифти. Однако уральская финифть пошла своим путем, отличаясь от знаменитой ростовской технологии и цветом, и стилем рисунка. И все это исходило от Людмилы.
Продолжение - можно прочитать в журнале...
